Музыка переливалась, звенела в воздухе, а Юля убеждалась снова и снова, что итальянский — настоящий язык любви. Он ласкал слух, пока Никита ласкал её саму, неспешно, с нежностью, от которой на глазах закипали слёзы. Из раскрытой двери на пол спальни падало жёлтое пятно света, серебристые звёзды тускло поблёскивали на платье, небрежно сброшенном на пол. Рядом лежала бабочка, а из-под белоснежной рубашки торчал каблук одной из туфель. Юля не помнила, как они оказались в спальне, в какой именно момент танца они начали целоваться — всё смешалось, сознание поплыло, отрывая душу от тела, унося её в неведомый, волшебный мир, где царит только музыка и вкус чужих губ. То, что происходило сейчас между ними, не шло в сравнение ни с чем, испытанным ранее. Словно соединялись не тела, а души, переплетаясь так крепко, что больше не разорвать.       Никита смотрел на неё, не отрывая глаз: на то, как она выгибает шею, на раскрасневшееся лиц

Квартира вновь сияла чистотой, но привычного успокоения это не приносило. В душе образовалась огромная дыра, словно кто-то выкачал разом все эмоции, оставив только одну — не проходящую боль. Никита тяжело вздохнул и с силой потёр переносицу, пытаясь хоть как-то привести себя в чувство. Он уже переживал всё это, справится и сейчас. На столе перед ним лежал блистер с таблетками — всего две капсулы, оставшиеся с прошлого курса лечения. Тогда врач сказал, что антидепрессанты ему больше не нужны, сейчас Никита смотрел на них и пытался заставить проглотить таблетку. После них приходило блаженное равнодушие, чувства притуплялись, скрывались в тумане. Но у таблеток был побочный эффект — кроме боли они забирали и все остальные эмоции: любопытство, желание узнавать что-то новое, двигаться вперёд. Действительно ли в них есть необходимость, или можно справиться самостоятельно? Стоит лишь позвонить врачу, он выпишет рецепт, и завтра в тумбочке снова поселятся ста

Москва пугала. Впервые за годы, проведённые здесь, Юля смотрела и не узнавала город. Опустевшие улицы скорее походили на декорации к фильму об апокалипсисе; редкие машины проносились мимо, спеша, как на пожар; прохожие в масках пробирались к магазинам, поминутно оглядываясь. Это была не Москва, а что-то другое, страшное и безлюдное. Подъезжая к офису, Юля окинула взглядом пустую парковку и разочарованно вздохнула — «ягуара» Никиты нигде не наблюдалось. Зато весёлый «жук» Сени ярко-жёлтым бельмом нахально блестел на месте заместителя директора. Невольно фыркнув, Юля припарковалась рядом — нарушать так нарушать, всё равно никого из начальства нет.       Офис поражал тишиной и угнетал не меньше пустых улиц. Пока лифт отсчитывал этажи, Юля нервно теребила рукав пальто, со страхом думая, что, если она здесь застрянет, вытаскивать будет некому. Наконец двери распахнулись, а из глубины просторного, поделенн