ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Игнир

Оказывается, препарируя чью-то душу, можно порезать свою…

Нудный холодный дождь хлестал по стеклам, в столовой сразу потемнело. Я догадывался о причинах внезапной непогоды. Всю неделю был сильный ветер и только недавно он стих, и только сегодня утром погода стала слишком теплая и солнечная по-юношески беззаботная для поздней осени…

И меня волновало резкое ее ухудшение.

Наблюдая, как Айон уходит из столовой, вдруг мне стало на самом деле больно. Щемяще больно, словно что-то горело в груди, не давая вдохнуть. Внезапно появилось  странное желание, — для меня просто невозможное и абсурдное! — догнать ее, чтоб утешить.

Что со мной творится?

С ранних лет понял, что никому до меня нет дела. Разрушив замок отца, ушел оттуда без ничего, я не взял ни грамма золота из своего наследства. И всего добился сам, приложив немало усилий. Никогда до этого момента чья-то боль не занимала меня, не трогала, не волновала. Единственное, чего я опасался, не хотел и неистово ненавидел,  — свое окаменение. Но, наконец, избавился и от него. Теперь я должен быть полностью доволен и счастлив.

Однако, где оно, счастье?

У меня с детства был большой талант в обнаружении слабостей окружающих и в безжалостном их использовании, но теперь я не чувствовал от этого удовлетворения, только раздражение и злость на самого себя! Она была первой, с кем я так долго был рядом, не считая моего проклятого отца. И первая, кто обо мне волновался. Просто так. Без корысти.

Хотя общение с ней давалось мне тяжело. Меня задевало, что с Айонель приходится сдерживать, останавливать, даже одергивать себя! Очень многое в общение с ней давалось мне ценой ожесточенной внутренней борьбы.

Ну подумать… зачем мне это надо?

Я получил все, что хотел: избавился от окаменения, защитил ее от других драконов, — мне она еще пригодится! — так к чему все эти волнения и размышления?! И откуда это ненормальное дикое желание, побежать следом?! Я еще ни разу в жизни, ни за кем не бегал и ни перед кем не извинялся.

ДА! Еще я всегда ненавидел и презирал тех, кто размышляет на столь сентиментальные темы…

С отвращением отбросил льняную салфетку и поднялся из-за стола.

Вдруг до меня дошли ее последние слова «у меня вечером дополнительные занятия, так что, простите, на ужин опоздаю». Какое такое занятие может быть вечером? Вечером может быть только свидание!

Гневно стиснув челюсти, я вышел в коридор, намереваясь выяснить, с кем это у нее «занятие», но остановился в шоке: в середине коридора у высокого арочного окна моя драконница стояла, нежно прижавшись к какому-то эльфу. Ее огромные глаза переполняло радостное удивление, если не сказать, счастье. Даже отсюда я слышал глубокое прерывистое дыхание Айонель.

Эльф склонил голову, целуя ее.

Позабыв обо всем, я в бешенстве поднял руки, готовый уничтожить их и весь замок в придачу, но в коридор следом за мной вошла ученица, которая даже бровью не повела в сторону целующейся парочки.

Вот оно что! Оказывается, темные нашли себе новое развлечение. Даже сейчас они ни на минуту не переставали следить за мной.

С облегчением выдохнув, я кивнул и пошел дальше, когда проходил мимо них, страстная парочка, не останавливаясь на достигнутом, уже горячо стонала.

Айонель

Завершив основные занятия, я медленно стянула с плеч кружевную накидку и прижалась горячим лбом к мраморной стенке пустого коридора.

День оказался таким тяжелым…

Маленькие каблучки моих туфель, казалось, вытянулись в высоту и мешали ходить. Ко всему, я променяла ужин на поход и знакомство с местной библиотекой. И хотя там не сильно задержалась,  молодой библиотекарь Симраель быстро собрал мне нужные свитки, но за этот длинный день я безумно  проголодалась и сильно устала.

День выдался сложный, в душе был мрак, и заниматься рисованием вовсе не хотелось.

Скользнув невидящим взглядом по белому мраморному барельефу, изображающему эльфа воина в парадном наряде, наконец, сообразила, что из дел на сегодня остался только визит к учителю живописи. И я направилась к нему, искренне надеясь, что он быстро сообщит что хотел, и отпустит.

Аккуратно постучала в высокую резную дверь кабинета живописи.

— Добрый вечер, учитель. Я пришла, как вы сказали…— коротко, но вежливо поклонилась я, открывшему мне Заманелю.

— Айонель, ты вовремя! Проходи! — радостно воскликнул он, словно не виделись лет сто, а не расстались два часа назад.

В кабинете было пусто, округлый лоскут света от двух магических шариков создавал вокруг накрытого к ужину стола настроение таинственности и уюта.

Учитель взял из моих рук сундучок с художественными принадлежностями, положил его в кресло и пригласил меня за стол, на котором кроме обычного угощения стоял кувшин с вином и какие-то фрукты.

— Я еще не закончил ужинать, присоединяйся, Айонель…

Учитель схватил меня за руку, упорно уговаривая присесть и поужинать с ним. Удивленная и сломленная напором с его стороны, я все же присела на предложенный стул, но,  сразу отказываясь от угощения.

— Спасибо, но я уже поужинала, — я коротко улыбнулась и вежливо покачала головой.

Заманель присел рядом.

— Сегодня я решил ужинать в одиночестве, — улыбнулся учитель, потянувшись к чаше с фруктами, стоявшей с моей стороны. Он наклонился ниже над столом, и по моей шее проскользнуло его дыхание.

Я отодвинулась, чтобы ему не мешать тянуться к фруктам, и вопросительно выгнула бровь:

— Давайте я вам передам ее…

Учитель, усердно достававший чашу через весь стол, от помощи отказался.

— Нет, я же хотел тебя угостить.

Я устало отозвалась:

— Спасибо, но стоит обо мне беспокоиться. Я действительно не хочу есть… Простите, что помешала, давайте я зайду завтра?

Тень усмешки скользнула по благородному лицу эльфа:

— На самом деле на ужин я ждал тебя.

Я вежливо кивнула:

— Да-да, мы же договаривались. Просто я не думала, что день будет настолько утомительным. — И слабо улыбнулась в ответ, раздумывая, будет ли сейчас уместно подняться и уйти? После всех попыток мне угодить, угостить и прочего, не оскорбит ли это доброго эльфа?

Не дожидаясь моего согласия, Заманель налил чай в две тонкие позолоченные чашки:

— О! Тогда вот это тебе просто необходимо! — Он энергично взмахнул рукой в сторону моей чашки, предлагая приступать к чаепитию.

— Целители утверждают, что такой чай лучше всего помогает отдыху и восстановлению сил… — и добавил в мою чашку эльфийского вина.

Я пристально на него посмотрела. Столь настойчивое внимание заставляло меня нервничать. Когда же он начнет говорить по делу? Я на самом деле очень устала, была голодна и хотела как можно скорее попасть к себе. Все вместе, это напоминало настоящее отчаянье, и я резко поднялась.

— Спасибо за чай и угощение, учитель. Что-то я не очень хорошо себя чувствую, и лучше пойду. Мне совестно отвлекать вас от трапезы, да еще и дела срочно доделать надо. Простите.

Я склонилась за своим сундучком, собираясь его забрать, а Заманель кинулся ко мне и подхватил, тем самым застав меня врасплох.

От испуга я отпрянула, и в его глазах на миг появился понимающий хищный блеск, который быстро исчез и передо мной вновь стоял учитель живописи, очаровашка Заманель.

Неужели показалось?

— Прости, я неправильно понял, испугался, что ты падаешь… — смущенно отступая, оправдывался он. — У тебя такой бледный измученный вид, и вообще…

Дальнейшую неловкость прервал стук в дверь.

Заманель, не скрывая своего недовольства, подошел и открыл. К своему великому облегчению, я услышала за дверью ледяной голос боевого мага:

— Ученицу Айонель срочно требует секретарь Гатлинель, у него вопросы по поводу завтрашнего расписания.

Если бы Армин знал, как я обрадовалась его появлению!

— Да-да, уже иду! — громко и излишне радостно произнесла я, и повернулась к Заманелю:

— Простите, учитель. Договоримся о занятиях в следующий раз!

— Конечно, Айонель, конечно. Но… — Заманель подошел к столу и, подхватив оттуда шелковую шкатулку с конфетами, вручил ее мне: — Ну, раз угостить тебя не получилось, возьми хоть это!

— Спасибо! Доброй ночи! — Я приняла подарок, чтобы не оставаться здесь даже секунду, торопливо выскочила из кабинета и понеслась к коридору, спеша покинуть учительский сектор.

На повороте к лестнице, сложив руки на груди, меня ждал мрачный Армин.

— Надеюсь, ты поняла, что никто тебя не искал? — раздраженно проворчал он. — Кроме голодного меня.

— Подозревала… — улыбнулась я, переведя дыхание.

 Мы молчали. Учитель шел спокойно и с достоинством. Проклиная вежливость, и мечтая скорее оказаться у себя, я была вынуждена приноравливаться к его размеренному шагу, чтобы достойно идти рядом.

Мы миновали длинный коридор между секторами, и вошли в ученическую часть.

Недовольно покачав головой, Армин произнес:

— Зачем встречаться так поздно? Есть же определенные рамки приличия… — с презрением процедил он.

Не поднимая глаз, я сухо отозвалась:

— Он учитель, когда назначил, тогда и пришла. И с вашей стороны говорить мне такое просто нелепо! Вообще-то мы идем ко мне.

— Ты зря нас сравниваешь, — недовольно Армин, его голос стал ровным и холодным.

— Мне все равно. Я никого не сравниваю, единственно, не понимаю, зачем раздувать из мухи слона? — с досадой отозвалась я. — Никакой радости по поводу этой встречи я не испытывала, и не хочу выслушивать нелепые нападки непонятно за что! И непонятно на каком основании!

Но Армин не отозвался. Его лицо казалось абсолютно бесстрастным.

Но едва мы зашли ко мне, я тут же получила ответ. Армин позвонил в колокольчик, и, заглянувшей помощнице, приказал:

— Чериэль, подавай ужин. И поторопись! Я голоден...

Все оказалось гораздо проще и примитивнее, чем я себе надумала. Усмехаясь про себя, ушла в гардеробную переодеться. Выбралась оттуда уже в домашнем платье. Чери как раз закончила накрывать стол.

— Чери, не могла бы ты завтра отнести вот эти конфеты девочкам на первый этаж? — Я протянула ей подарок Заманеля в обтянутой шелком коробочке. — И… уже поздно, можешь идти отдыхать, посуду заберешь утром.

— Хорошо… — неловко пробормотала Чери, пятясь к двери и кланяясь учителю. 

Сейчас я никого видеть не хотела, главным образом Армина, потому решила искупаться и сразу лечь спать. Но едва взялась рукой за дверь в ванную комнату, меня на пороге остановил насмешливый голос учителя:

— Только не говори мне, что не голодна… Я видел, чем ты обедала.

Я обернулась и холодно отозвалась:

— Именно. Не голодна.

Армин нахально улыбнулся:

— Если бы я на каждый вопрос заданный недовольным тоном реагировал также, как ты, уже б настолько усох, что растаял в дымке… — Он мгновенно оказался рядом со мной, сгреб в охапку и прижал к себе.

— Я же просила меня не трогать! — прошептала я с горечью в голосе. Сопротивляться не было сил. Почему меня никто не слышит? Отчего-то задрожали губы и сами подступили слезы, которые я тут же вытерла.

Но Арминеля это интересовало мало, он так и стоял со спины, обняв меня:

— Дай мне две минуты… В такие моменты мне кажется, что я наполняюсь силой… — Вроде шутя, а вроде и нет, произнес он, прижавшись щекой к моей макушке. 

Я ненавижу, когда на меня давят!

На улице начался ливень, в стекла уныло застучали капли, сверкнула молния. Армин с раздражением посмотрел на улицу.

Я за ним с тоской взглянула в залитое дождем окно. Кого бы и мне обнять, чтобы появились силы?

— Так бы будешь ужинать? — спросил эльф.

Медленно подняла на него глаза…

Мое тело было здесь, а мысли и прочее будто медленно улетучивались. Я начала медленно оседать на пол.