Передо мной стояла тарелка с ароматным жарким из овощей и мяса птицы, бокал вина и душистый, только что из печи, слоеный пирог в качестве десерта.
А уж какие вокруг витали ароматы! Я не могла думать ни о чем другом, кроме как о еде.
Руки сами потянулись к приборам, а после вонзили вилку в аппетитную картошечку.
— А как же молитва? — вскинув брови, поинтересовался Кроули, сидящий напротив.
Стервец в отличие от меня никуда не спешил со своей жареной перепелкой и все еще возился, заправляя салфетку за воротник.
Вот гад! Он что, специально это делает, чтобы я подавилась от неожиданности и умерла прямо тут?
— Я произнесла ее мысленно, — с усилием проглотив первый кусок, ответила ему. — Но если вам очень необходимо, то дозволяю прочесть ее вслух, а я с удовольствием послушаю.
— Может, я вам и исповедоваться буду тоже мысленно? — предложил Кроули, наконец принимаясь за разделывание своего блюда. — А что? Мне безумно нравится эта идея. Будем сидеть наедине вечерами, я согласен даже по несколько часов кряду смотреть друг другу в глаза — я буду думать о своих грехах, а вы мне их прощать. Что скажете, преподобная?
— Я думаю, что вы неверно понимаете смысл обряда, — отложив вилку, решила прояснить я, припоминая все то, что сегодня вычитала в книге. — Очищение не достигается лишь разговором. Это высшая степень страдания, которую нужно испытать, а для этого следует открыть свою душу другому человеку. В вашей жизни, лорд Кроули, наверняка были поступки, которые тяготят вас. Они есть у каждого человека — то, что прячут в потаенных уголках души и даже сами не желают об этом вспоминать. И вот когда вы обнажите эти поступки передо мной, испытаете раскаяние — тогда мы вспомним этот разговор.
— Очень занимательно, но одну секундочку. — Кроули поднес ко рту кусочек перепелиного мяса, прожевал, запил вином, а после договорил: — А если у меня нет ничего такого в душе? Разумеется, я понимаю, что безгрешных не существует, и тем не менее… Я не такое уж чудовище.
— Об этом расскажете мне вечером, после ужина, лорд Кроули, — я тоже решила вернуться к еде, попутно договорив: — Начнем с вашего детства, уверена, вы грешили даже в самом раннем возрасте.
— Не думал, что вас заинтересуют пряники, украденные у смотрительницы приюта.
Я приподняла брови.
— Приюта? — уточнила на всякий случай.
— А вы разве не слышали? Я не принадлежу ни к одному из знатных родов. Выходец из народа, так сказать.
Я призадумалась, еще раз смерила взглядом мужчину.
Ему лет тридцать, может, чуть больше. Явно образован, одет изысканно, умеет поддержать беседу, знает этикет, имеет военную подготовку — выправку не скрыть.
У него тьма денег, его обожает народ и ненавидит, то бишь ненавидел мой отец. А еще у него титул лорда… И раз Кроули воспитывался в приюте, то стопроцентно купленный, что дозволялось в рамках закона за определенную, неприлично огромную сумму.
— Тогда тем более наши разговоры окажутся невероятно занимательными, лорд Кроули, — улыбнулась я. — Расскажете мне, откуда у выходца из народа столько денег, чтобы обеспечить себе свадьбу с принцессой.
Косточка от перепелиного крылышка треснула под вилкой лорда. Случайно или нет, сложно сказать, но улыбку с лица Кроули как ветром сдуло.
— Думаете, я не знаю, к чему вы клоните, аббатиса? Думаете, я идиот и не понимаю, зачем духовенство настаивает на обряде? — наклонившись через стол и чуть снизив голос, почти прошипел он.
Пришлось в очередной раз отложить вилку, точно так же перегнуться через стол, чтобы наши лица сблизились ровно настолько, что расстояние между ними определялось считанными сантиметрами.
— Рискните поделиться соображениями, лорд Кроули, — копируя его тон, ответила я. — А то, может быть, я не в курсе и что-то упустила за полгода странствий по миру с проповедями?
— Не прикидывайтесь, аббатиса, — продолжал шипеть он. — Все эти исповедания нужны духовникам, чтобы допечь меня лишний раз. Собираетесь промыть мне мозги вашими правильными речами, сломать, чтобы я выложил вам о себе все. А после управлять, как управляете сейчас королем. Так вот: не бывать этому. Или я не прав, аббатиса?
Он смотрел на меня открыто и с вызовом, обвинял в том, о чем я даже понятия не имела, но ответить все же пришлось:
— А зачем мы шепчемся? Я не глухая. Не стесняйтесь, лорд Кроули, если есть что сказать, говорите громче. Пусть все слышат. — Я выпрямилась, села ровно, вновь взяла в руки приборы и продолжила уже обычным голосом: — Что же касается вашего вопроса о правоте, то я могу со всей искренностью поклясться вам на любом артефакте, что понятия не имею, о каких заговорах против вас вы говорите.
— Да что вы? — выгнул он бровь.
— Совершенно определенно. Моя искренность взамен на вашу — это вполне справедливо.
Я ходила по краю и все же понимала, что не вру.
Если даже столичный орден строил какие-то планы насчет Кроули, то я и в самом деле не имела к этому никакого отношения.
И кажется, лорд мне даже поверил, потому что остаток ужина прошел вполне спокойно.
Приключения начались, когда мы поднялись в номер.
Однокомнатный! С огромной кроватью посередине. Остальная мебель тут хоть и была, но не столь ярко врезалась в мое напряженное сознание. Единственное, что порадовало, так это ванная комната, которая здесь была расположена в отдельном помещении, а не огромная лохань, стоящая по соседству с постелью.
— Как любопытно, — оглядев номер, выдал Кроули. — Может, глубокоуважаемая аббатиса все же передумает и согласится спать в своем номере? Потому что я на пол спать не пойду.
С наглейшей усмешкой в глазах он взглянул на меня, ожидая реакции. Неужели ждал, что я сама соглашусь спать на полу?
Я же могла думать только о том, чтобы не покраснеть или не побледнеть. Вряд ли я могла бы контролировать эту реакцию организма, но она явно не соответствовала поведению мудрой и опытной аббатисы.
— Уверена, это недоразумение, и вообще тут душно. Откройте окно, лорд Кроули, — раскомандовалась я, ощущая, что краска все же вот-вот зальет лицо. — Нужно позвать хозяйку!
Ровно через двадцать минут пристыженная женщина заявила, что уладит недоразумение, и в номер внесли полностью меня устроившую кушетку.
Стоило только дверям закрыться за носильщиками, как я вновь осталась наедине с Кроули. Тот все это время стоял у открытого окна, наблюдая за мной со стороны.
— Знаете, аббатиса, я сегодня смертельно устал. Хочу наконец принять ванну и лечь спать.
— Вы еще не исповедались, — строго напомнила я, и Кроули закатил глаза к потолку.
— Да? Ну ладно, так и быть. Держите мой первый грех. — Уголок его рта криво дернулся, а после мужчина с показательной небрежностью произнес: — Сиротский приют, где я рос, находился недалеко от монастыря ордена Святого Жака, того самого, который сгорел двадцать лет назад дотла. Каждое воскресенье нас водили туда и заставляли рассказывать местной аббатисе о наших каверзах, которые мы, мальчишки, постоянно совершали. Если рассказывал честно, то получал по одному удару розгой за каждый грех, если так же честно говорил, что вел себя подобающе, — стоял час на зернах гороха за вранье.
Кроули умолк, а я слушала затаив дыхание.
— И в чем же грех? — когда пауза затянулась, спросила я.
— А вы не догадались? — усмехнулся мужчина. — Это я поджёг монастырь, случайно, разумеется. Баловался с огненными стеклами возле стогов, а после стоял и смотрел, как пламя перекинулось на корпуса. К счастью, никто не пострадал, кроме строений, разумеется. Ну и сундука с ассигнациями аббатисы. Ох, как же она кричала и проклинала того, кто это сделал.
Кроули рассказывал все это и улыбался, ни капли раскаяния не было на его лице.
С огромным трудом я выдавила:
— Вы сожалеете об этом поступке?
— Ни капли. Разве что деньги следовало бы раздать обратно прихожанам, в остальном считаю это справедливой карой за несправедливые порки. — Мужчина наконец отлип от окна, прошел несколько метров до середины комнаты и замер у дверей, ведущих в ванную. — Ну так что, аббатиса, вы прощаете мне этот грех?
Я молчала из-за кома, застрявшего в горле.
Кроули спрашивал с издевкой, откровенно заявляя, что его вопрос — это вызов и проверка для меня.
Прощу ли откровенное поругание церкви, которым он гордился? А если нет, то что сделаю? Отругаю? Сдам духовенству?
Самое гадкое, что я понимала его поступок по-человечески. Простить обиженного мальчишку-сироту было легко, а вот лорда Кроули…
— Нет, — четко произнесла я. — Очищение несут лишь слезы раскаяния.
— Ну, как хотите, — довольно равнодушно пожал плечами лорд. — Не знаю, как слезы, но я уверен, что очищение несет горячая ванна в той комнате. И я намерен ее принять, так что прошу простить меня, преподобная, но вынужден временно оставить вас одну.
С этими словами он скрылся за дверью, я же опустилась на край кушетки и сидела так ровным счетом до момента, пока Кроули не вышел.
Полуголым! То бишь в одних нижних штанах, прикрывающих только то, что ниже бедер и выше колена.
Я нервно сглотнула, попыталась отвести взгляд, но не вышло.
Приличному мужчине в таком виде дозволялось появляться лишь перед женой, поэтому ничего удивительного, что я буквально прилипла взором к мощным плечам, обвитым буграми мышц, широкой груди, плоскому животу с тонкой дорожкой темных полос, уходящих под ткань исподнего…
Чисто из любопытства, разумеется, — но я разглядывала его слишком нагло.
— Вы бы постыдились, лорд Кроули! — наконец выдала я. — Появляться в таком виде перед девушкой?
— Девушкой? — мужчина показательно оглянулся по сторонам и даже зачем-то заглянул под кровать. — Сюда пришла девушка, пока меня не было? Или это вы о себе, аббатиса!
Он громко рассмеялся.
— Простите, конечно, но на втором столетии жизни вы себе польстили с омоложением, — договорил он. — А сейчас позвольте лечь спать. Кстати, я оставил вам воду, если необходимо.
Кроули прошел к кровати и без церемоний лег в нее, я же, стараясь не скрипеть зубами от досады (надо быть откровенной хотя бы с собой — все же ждала, что мне уступят постель), прошла в ванную, где заперлась на крючок и щеколду.
Нужно было снять одежду аббатисы, привести себя и вещи в порядок. Никогда бы не подумала, что умение владеть бытовой магией может мне пригодиться в таких обстоятельствах.
Я и вправду могла обойтись одним комплектом одеяния и даже волосы вымыть и высушить без воды, если понадобится.
Что, собственно, и пришлось сделать, потому что в лохань после Кроули я не полезла, брезгливо отвернувшись. Разве что воспользовалась той водой, которую нашла в кувшине — умыла лицо и почистила зубы. А после, оставив на себе лишь нижнюю рубаху, наконец решилась выскользнуть из ванны.
Приоткрыла дверцу, воровато оглянулась и по богатырскому храпу с облегчением поняла, что Кроули уже спит.
— Спасибо тебе, Господи, — с настоящей благодарностью прошептала я, быстрой перебежкой добралась до кушетки и забралась под одеяло.
Пора было спать.
Утром я резко открыла глаза.Показалось, что проспала целую вечность, но на деле, едва взглянув в окно, поняла — на улице только рассвет.Кроули в отличие от меня продолжал спать, разве что храпеть перестал. Решив воспользоваться этим, соскользнула с кушетки и сбежала в ванную переодеться обратно в аббатису.А заодно, раз представилась возможность, вытащила наконец из сокрытого в полах рясы специального кармашка документы — сертификат личности и духовную грамоту.В первом нашла свое полное имя и возраст, а во втором, под личной подписью главенствующего отца, был утвержден мой статус аббатисы и принадлежность к ордену.Так я наконец узнала, что “мое” имя — Эрнеста де Латисса и мне без малого сто семьдесят три года, судя по дате рождения… Вдобавок выяснилось, что в монахини я постриглась в свои восемнадцать и с тех пор продлевала у преподобного отца право на омоложение уже семь раз.
В карете трясло нещадно. Кроули приказал свернуть с основного тракта, чтобы заехать к источнику Правосудия, а дорога к нему оставляла желать лучшего.— А ничего поближе не нашлось? — спросила я, когда колесо наехало на очередную колдобину и меня подкинуло макушкой в потолок. — Вы же сами сказали, что желаете побыстрее попасть к королю, а лишний крюк в сорок миль только задержит нас.— Успеем, — упрямо ответил Кроули, возвращаясь к изучению карты королевства. — Это единственный открытый источник для посещения в этой провинции. — Как раз доберемся к обеду.Я устало вздохнула. Спорить бесполезно, да и не в моих интересах. Кроме того, источник Правосудия — это было и в самом деле весьма интересное место. Испивший чудесной воды из кубка отвечал правду и только правду на любой заданный вопрос.Но и минусы у этой “сыворотки правды” были — действовала она буквально полминуты, а после у человека обр
Я пребывала в полной растерянности.Как же так? Что я упустила? Где ошиблась?Может, Кроули не лично убил моего отца, а нанял кого-то?Но эту мысль я тут же отмела, не стыковалась эта версия с тем, что я видела.Мой батюшка точно знал, кто за ним пришел, ведь разговаривал с ним на равных, и Тень явно знала, что отвечать.Но если не Кроули, тогда кто?И что в таком случае делаю я в этой карете?Выходило, что убийца моего отца по-прежнему мог находиться где угодно и я ничего о нем не знала, зато тратила время на игру в преподобную.Разве не логичным было бы прекратить мое путешествие прямо сейчас?Сойти с кареты в следующем городе и покинуть Кроули, сославшись на неотложные дела?Правда, что-то подсказывало — теперь лорд меня не отпустит.С его жаждой породниться с королевской семьей, аббатиса ему просто жизненно необходима, тем более проверенная водами волшебного источника.С другой стороны, мож
К утру земля просохла и лошади смогли продолжить путь.Наша карета вновь следовала по проложенному пути с редкими остановками по нужде и для перекуса.Так мы остановились для позднего завтрака в одном из трактиров, хозяином которого оказался мужчина, поглядывающий на меня странно и подозрительно.Его взгляд меня откровенно напрягал, Кроули же был занят едой больше, чем поведением трактирщика.Наконец я не выдержала.— Этот мужчина на меня странно смотрит, — полушепотом произнесла я.— Ну так прокляните его, наложите епитимью[1], — не отвлекаясь от тарелки с жареной яичницей и овощами, подсказал лорд. — Или что там обычно принято делать у вас в ордене в таких случаях?— У нас в ордене, как вы выразились, никто друг на друга не смотрит так, что кусок в горло не лезет.То и дело я нервно косилась на трактирщика, а тот на меня. Я пыталась прочесть хоть что-нибудь в его взгляде, но не выходило.
Городок, стоящий у подножия Черских гор, в который мы въехали под вечер, назывался Морнинг — достаточно большой, светлый и, я бы сказала, уютный.Когда карета только въехала на его окраины, сразу стало понятно — это хорошее место, чтобы побыть тут несколько дней и все хорошенько обдумать. Здесь кипела жизнь, сновали туда-сюда люди, а значит, была и прекрасная возможность для меня затеряться, сняв с себя одежду аббатисы.В общем меня все устраивало, оставалось только распрощаться с Кроули, а он, судя по всему, не очень этого хотел.— Преподобная, я должен принести извинения… Простите меня за то, что усомнился в вас.— Бог простит, — в очередной раз звякнув четками, огрызнулась я. — В целом я не вижу никаких проблем с поиском замены для меня. Морнинг — большой город, уверена, вам повезет отыскать еще одну служительницу ордена Святого Антуана.— Локшер больше, — возразил лорд. — И вы н
Я нервно измеряла шагами предоставленный мне номер.Туда-сюда.Пятнадцать вдоль — двадцать поперек.О чем я мечтала до встречи с Дорроти? О ванной? Сейчас я даже смотреть не могла на лохань, наполненную водой.Мои мысли путались, руки дрожали, а сама я, кажется, была готова взорваться от злости, негодования и одновременно умереть от страха.Я была уверена, что мой враг Кроули, что именно он убил отца, потому что был миллион поводов от конкуренции до каких-то только им ведомых споров.Опять вспомнился разговор с Тенью, отец четко сказал, что выступает против некой свадьбы — и я была уверена, что речь шла именно о бракосочетании с принцессой. Других громких свадеб попросту не маячило на горизонте.Да и трость точно такая же, как у Кроули, — ответ на загадку казался таким легким.Но что, если мой отец сам перепутал убийцу? А лорда всего лишь захотели подставить?Если так, тогда причиной мог стать только Ло
КроулиПрости меня, Господи, ибо я согрешил!Слова сами по себе крутились в голове, потому что иначе я своего поведения объяснить не мог. Я откровенно разглядывал в зеркало почти двухсотлетнюю тетку, которая старше меня, и испытывал при этом странное ощущение — взгляд не отвести.Ну не извращение ли?Аббатиса была прекрасна — милейшее лицо, голубые глаза и полные губы алого цвета, и все это в обрамлении вьющихся темных волос до самой талии. Точеной талии, я бы отметил, которая, словно перевязь песочных часов, подчеркивала и полную грудь, и шикарные бедра.Подумать только, что все это богатство она прятала под своей монашеской хламидой и когда-то решилась уйти в монастырь…Удивляло и другое: на каком же хорошем счету в ордене находилась эта женщина, если Верховный отец разрешал ей омолаживать не просто лицо, а все тело полностью — огромные затраты, не всегда граничащие с разумност
Кроули определенно был зол и раздосадован, впрочем, меня это только радовало.Приносило некое мстительное удовлетворение за его вчерашнее поведение. Так ему и надо, этому бесстыжему подглядывателю за невинными девами.Подумать только, он же видел ВСЕ!От этой мысли меня бросало в пот и дрожь. И даже самой становилось стыдно — будто это я виновата в том, что он на меня глазел.После того как он сбежал из моей спальни, я еще долго носилась между стенами комнаты, сжимая кулаки, готовая от бессилия рвать и метать.Я почти ненавидела Кроули в тот момент, и одновременно с этим он был мне нужен, чтобы добраться до столицы.А утром, когда я проснулась, то долго лежала в кровати, размышляя, а не справлюсь ли я без него?В какой-то момент мне показалось, что к двери кто-то подошел и топчется на пороге. Я даже понадеялась, что это мой гаденыш-попутчик собрался принести извинения, но не сложилось…Тогда я точно решила, что наш