Глава 8

Работа кипела. Клиенты не успокаивались, начальство пребывало на подъёме и радостно раздавало всем указания со скорость пять в полчаса. И все срочные, само собой.

Телефон смолк всего на секунду, как тут же открылась дверь, и в кабинет влетел старший экономист.

— Слушай, наши опять посходили с ума, требуют перекинуть данные сегодня до четырёх! — он тяжело и часто дышал, словно долго бежал. — Смотри!

На стол Тамилы плюхнулась пачка бумаг. Она раздражённо выдохнула. И так не знаешь, куда девать собственные документы, тут ещё появилась новая забота!

Безумная полоса явно не собиралась останавливаться, и выходные остались лишь смутным проблеском в темном царстве.

— Я занята, мне не…

— Распоряжение главного, — уныло обронил экономист. — Сама понимаешь, я б не пришёл так…

Телефон вновь зазвенел. Схватив трубку, Тамила зажала её между плечом и ухом, одновременно начав просматривать принесённые документы. Слова говорившего смазались в единое целое, она почти не понимала, что ему нужно. Перед глазами мелькали цифры, с каждой секундой возрастал ужас и понимание, что даже будь у неё две головы и четыре руки, это всё не осилить в срок.

— Хорошо, — рявкнула она, — прозвоните Виктору Евгеньевичу, он владеет вопросом.

«Сам кашу заварил, сам пусть расхлёбывает», — мстительно подумала она.

Расхлёбывать, конечно, он не будет. Но всё равно… мелочь, а приятно.

— Так что по данным… — начал экономист.

Тамила глянула на часы — без чего-то два. Нет, ничего не выйдет. Не успеет. И так уже вся мокрая, во рту кроме кофе ничего не было.

— Забирай, сейчас никак.

Экономист мялся и явно уходить не торопился. В другое время Тамила поняла бы и помогла, но сейчас было не до этого.

— Он меня убьёт, — вздохнул тот и поправил очки.

— Он всех убьёт, — утешила Тамила. — Забирай! Если что — сваливай на меня. Я найду, что ответить.

Вновь телефон. Она уже хотела не брать трубку, но заметила номер шефа. Предвидя стандартное «зайди ко мне», быстро встала с жалобно скрипнувшего стула.

— Оставь. Я сейчас.

Не дав возразить, она подхватила бумаги и вылетела из кабинета. Если шеф хочет скандала, он его получит. Прямо здесь и сейчас.

Мобильный вновь затренькал, но Тамила быстро сбросила вызов. С Корженевской она переговорит позже. А это она, больше звонить некому.

По дороге она сумела восстановить дыхание и придумать нужные слова. С начальством спорить — неприятно, но необходимо, иначе будешь во всём и всегда виноват.

Робкий стук в дверь, недовольное бурчание — всё как обычно.

— Ну, что ещё? — проворчал Табан. — Чего трубку не берёшь?

— Причина — вот. — Тамила быстро прошла по мягкому ковру и со стуком опустила пачку бумаг на стол.

— Это что? — не понял Виктор Евгеньевич.

— Это до четырёх, — пояснила она. — А до этого на мне отчёт, доклад, перерасчет и подача данных в департамент.

— И? — осторожно глянул Табан на неё, явно ещё не решив: стоит ругаться или всё же послушать.

— А то, что разорваться я не сумею.

Воображение ярко нарисовало раскроенную пополам женщину, которая держит телефонную трубку рукой с изумительным маникюром, улыбается разорванным ртом, даёт ответы и не замечает, что кровь заливает накрахмаленный воротничок офисной блузки, а из груди и утробы вот-вот вывалятся внутренности на свежевымытый пол.

Удушливой волной накатила тошнота. Тамила мотнула головой. Ночные кошмары до добра не доводят. Она, кажется, даже не заметила, что шеф что-то говорит. Он постучал по столу ручкой, привлекая внимание.

— Да?

— Я плачу тебе деньги за работу, — начал закипать Виктор Евгеньевич, — это всё надо сегодня.

— Что делать в первую очередь? — не растерялась Тамила, глядя, как шеф замер.

Обычно этот вопрос спасал в любой ситуации. Тогда был плохим не работник, не справлявшийся с грузом наваленных дел, а начальник, который был не в состоянии правильно организовать работу своих подчинённых.

— Всё, — нашёлся Виктор Евгеньевич.

— Всё не получится, — отрезала Тамила. — Решайте, мне нужно четкое указание.

— Соловей, ты обнаглела, — выдохнул он и почесал затылок. — Ладно, давай с этими цифрами, если что — бери в помощь весь экономический отдел, помогут.

Тамила продолжала буравить его взглядом, ожидая финальной ноты, так как привыкшая к общению с Табаном, прекрасно знала, что тот может что-то выдумать перед самым уходом.

— Чего уставилась? — рявкнул вдруг Виктор Евгеньевич. — Иди работать!

— Так точно! — непроизвольно вырвалось у Тамилы.

Быстро схватив бумаги, она выскочила из кабинета, успев заметить несколько растерянное лицо шефа. Он чётко понимал, что подчинённая действительно обнаглела, однако что делать, если она и так выполняет работу за троих? Придётся терпеть.

***

Дома было тепло и уютно. Прошедший день навалился каменной тяжестью, не хотелось никого видеть и слышать. Но Корженевская — другой вопрос. Тамила забралась с ногами в кресло и принялась листать забытую Лизой книгу. Дозвониться к подруге не получалось, ну и ладно. Отыщется рано или поздно. Видимо, нашла нового кавалера. Последний был таким внушительным байкером, ростом под два метра, косая сажень в плечах и внезапно страшно обходительными манерами. Правда, потом оказалось, что байкер глубоко женат. То, как хрупкая Лизавета спустила его с лестницы и швырнула следом вещи, надо было видеть. Вот что с женщиной гнев-то делает.

Тамила вздохнула. Кирилл хоть и доводил её до белого каления, но таких аттракционов никогда не случалось всё же. Не тот характер. Да и Кирилл понимал, как лучше помолчать.

Она раскрыла книгу на случайной странице, из страниц неожиданно выпал кусок бумаги, сплошь испещрённый заметками. Наклонившись, она подняла его и, нахмурившись, принялась читать. Пометки Лизы заслуживали отдельного внимания.

«Техника напряжения мозга — бред.

Наблюдение образов практиковать ежедневно.

Фантомное раскачивание — сначала тренировка.

Учесть прислушивание к посторонним звукам.

Не погружаться в себя.

Убить соседку».

Последняя фраза озадачила Тамилу, потому что к технике сновидения она никак не относилась. Но Лиза на мелочи не разменивалась, считая, что все гении в равной степени сумасшедшие, поэтому им можно чуть больше, чем остальным. Поэтому в выражениях не стеснялась.

Иногда Тамила искренне недоумевала, как такой человек, как Корженевская, мог работать школьным психологом. Даже без излюбленной косухи, сигарет и обожаемого мотоцикла бог знает какого года выпуска, она всё равно выглядела внушительно. Не спасали белокурая коса и вежливость. В Корженевской чувствовался стержень, который не скрыть напудренным налётом цивилизации.

Порой Тамила завидовала ей. Лиза могла за себя постоять и даже из самой глупой ситуации могла выйти как ни в чем ни бывало. Другой вопрос — Тамила…

Она вздохнула. Ни напора, ни уверенности, ни спокойствия в ней не было. Легкие перебранки с шефом — не в счёт. Она прекрасно понимала, что всё страхи тянутся из детства. Постоянные истерики матери, запреты куда-либо выходить позже определённого времени, хорошо вдолбленная в голову фобия темноты. Теперь это не давало возможности освободиться и начать давать отпор подкрадывавшемуся сумасшествию.

Сегодня на работе моментов передышки почти не было, однако стоило только им появиться, как тут же падала тяжёлым покрывалом масса ненужных воспоминаний, шевелящихся, словно клубок дождевых червей. При этом четкости ещё не было, но мерзкое ощущение, что там было плохо и возвращаться туда не стоит — не исчезало.

Сейчас, в тишине и покое, воспоминания вернулись, поползли по закоулкам подсознания новыми тропками.

Буквы вдруг слились в единое целое, белизна бумаги превратилась в грязный свет, от которого хотелось закрыться.

Тамила хорошо знала этот свет. Именно такой проникал сквозь щели запертой двери, за которой слышались детские крики. Нехороший свет, будто его излучали гнилые светлячки. И запах оттуда шёл соответствующий: сладковатый и тошнотворный.

Тамила неосознанно закрыла нос рукой, но пальцы не ощутили кожи, неожиданно провалившись в пустоту.

Тамила вздрогнула и начала озираться в поисках зеркала. Лоб взмок, пальцы коснулись чего-то липкого. Зеркало было в коридоре, она глянула в стеклянную дверцу серванта. С губ сорвался истерический крик.

На неё смотрел обнажённый череп. Из пустых глазниц сияли огоньки, треугольная впадина носа. Безгубый рот кривился в дикой усмешке. Повторный крик замер в горле, ноги подогнулись. Тамила попыталась отвести взгляд от ужаса в стекле, однако ничего не выходило.

В голове прозвучал голос:

— Ты плохо себя вела, — хриплый голос, неприятный, до боли знакомый. — Я должна тебя наказать. Смотри! Смотри и запоминай, что с тобой случится, если будешь себя плохо вести и дальше!

В ушах поднялся звон. Она пошатнулась и упала назад в кресло. Ужас в стекле растаял в один миг. На неё вновь смотрело уставшее лицо тёмноволосой женщины, которой не помешало бы поехать в отпуск.

Звон стал невыносимым. Спустя секунду, до неё дошло, что разрывается домашний телефон, который висит почти над самым ухом.

Дрожащей рукой она взяла трубку.

— Алло, — голос прозвучал слабо и хрипло, перед глазами ещё парило мерзкое видение.

— Ты куда там пропала? — набатом ворвался рассерженный голос Корженевской. — Я уже тебе третий раз звоню и никакой реакции! Только не говори, что только пришла со своей долбанной работы!

— Скажу, — голос вернулся в прежнее состояние. — Если перестанешь тарахтеть и дашь мне сказать.

— Ну-ну, слушаю, — хмыкнула подруга.

Говорить было нечего. Это Тамила поняла, стоило лишь той замолчать. Что сказать? Я сошла с ума? У меня галлюцинации? Долгая ли очередь в психушку?

— Ладно, твоя взяла.

— Может быть, — задумчиво произнесла Корженевская. — А может, и нет. Слушай, какого черта с тобой творится?

Вопрос был правильным. Тамила понимала, что больше никому сказать правды не сможет. Да и слушать не будут. У Корженевской мозги не такие, как у остальных. Поэтому она выслушает и поймёт. Тамила набрала воздуха в грудь:

— Елизавета Эдуардовна, сколько мне станет ваша личная консультация?

— Хватит обезьянничать, выкладывай, что у тебя, — резко оборвала её Корженевская. — Чтобы поздно не было.

У Тамилы отлегло на сердце. Если за тебя кто-то волнуется — это приятно, значит ты не совсем один.

— У меня… галлюцинации, Лиза, — совершенно спокойно произнесла она. — И не только.

Вся история уместилась в каких-то полчаса. Рассказывать оказалось на удивление легко. На душе стало спокойнее, словно груз, который она несла много лет, вдруг разделили пополам.

Некоторое время Корженевская молчала. Потом шумно выдохнула.

— Я знаю человека, который поможет, — наконец произнесла она, — но тебе это не понравится.

— Да? — насторожилась Тамила.

— Да.

Повисла тишина. Тянуть долго нельзя. Если есть шанс обрести покой и здравый разум, то нельзя его упускать. Кем бы этот помощник не был.

— И кто это?

Ответ Корженевской заставил впасть в ступор:

— Богин.