— Ты такой секси… Шрам.
Резко поворачиваю голову в сторону моего спасителя, облизав губы, и бросаюсь во все тяжкие, протягивая к нему ладонь.
— Ох-ре-неть…
Хихикнув, провожу рукой по мужественному, брутальному лицу с жесткой щетиной.
Странно, или я сошла с ума, или он оно мне кажется прекрасным? Только сейчас я смогла его разглядеть и поняла, что оно меня возбуждает.
В глазах все вращается как на каруселях, а бедра скручивает мучительной сладостью. Шрам ловит мою руку, крепко сжав запястье, угрожающе шипит:
— В какую игру ты решила со мной поиграть, девочка?
— Мне так жарко, мне безумно сильно жарко! Я вся горю… Ты можешь вызвать пожарных? Или, нет… лучше сам потуши мой пожар, — бромочу какой-то немыслимый бред. Слова с губ слетают сами по себе.
Вторую, свободную руку, я кладу на его жесткую щетину, глажу её, веду ладонью вниз, двигаясь к шее, а потом останавливаюсь на могучей груди. Ныряю ладошкой под футболку и тщательно ощупываю литые груды мышц, затем и шикарные кубики пресса.
— М-м-м, какие они твердые… А твой член? Он тако…
— Перестань!
Мужчина отпихивает меня от себя, быстро пристегивает ремнем безопасности, еще и в лицо кофточку швыряет, пригрозив пальцем у носа:
— Оденься немедленно. Ты нарываешься! Тихо сиди. Я и так на взводе. Не сдержусь и сорвусь, нахуй.
Он выбивает из пачки еще одну сигарету и снова закуривает. Но я не могу остановится. Да я сейчас сдохну от того, как сильно у меня все горит между ног! И от того, как беспощадно пульсируют мои сосочки под тонкой тканью лифчика.
— Я умру сейчас, Шрам! Меня отравили... Ты должен меня спасти.
Хнычу, отстегиваю ремень безопасности. Снова лезу на него как кошка на мартовского кота.
— Ну ты ж, блять, какая неугомонная! Когда надо было, как монашка себя вела. Что с тобой? Стресс?
— О да, утешь меня, утешь… — пальчиками пробегаюсь по бугристым бицепсами, направляясь к выпирающему бугру в штанах. Хихикаю. — Ну, или хотя бы сделай мне искусственное дыхание.
Капец.
Я на полном серьезе не могу себя контролировать.
У меня начинаются галлюцинации...
Я хочу его.
Хочу этого монстра бородатого.
Он ведь такой сильный и горячий.
Настоящий супергерой!
Спас меня дважды.
Надо же отблагодарить.
Но денег у меня нет…
Придется натурой.
Как в кино!
О, да!
Ах-ха-ха!
Я стану героиней кино, на которую напали бандиты, а прекрасный герой спас ее от ужасной участи.
Плевать на все!
Я заскакиваю прямо к бойцу на колени, и плевать, что он за рулем.
Не могу больше терпеть… Мне ТАК плохо!
Седлаю сверху мощные ноги-колонны и чувствую обалденно-твердый холм точно между своих ног.
— Можешь меня трахнуть, — смеюсь в ошарашенное лицо моего спасителя.
Поддаюсь вперёд и смачно облизываю языком его шрам.
Черт…
И правда отменная дурь.
Когда она выветрится из крови я пожалею.
Определенно пожалею!
Но не сейчас.
Сейчас я хочу дикого, жаркого секса.
— Трахни меня! Шрам, трахни!
— Дерьмо! Что с тобой?! Пять минут назад ты орала, что я урод! А теперь, “трахни меня, Шрам”.
— Ну пожалуйста, я обещаю… быть покорной и послушной. Только твоей. Как ты и хотел.
Он резко дает по тормозам и сворачивает на обочину.
***
— Пиздец, ты под кайфом что ли?
Мужчина хватает меня за подбородок, тянет ближе к своему лицу, заставляя посмотреть в его черные, как ночь, глазища.
— Проклятье! Как я и думал. Твои зрачки размером с пятак. Ты принимаешь, да? Как часто?
— Не принимаю, просто те парни, один из них таблетку успел… засунуть.
— А-ш-ш! Почему раньше не сказала? Надо было в больницу.
Он руки на руль бросает, собирается газануть, но я его останавливаю — свои потные ладошки сверху кладу.
— Не нужно. Прошу. Ненавижу больницы. И если я туда попаду, отец узнает. Мне хана! Добрые люди настучат. Я себя нормально чувствую, — наклоняюсь к его уху, запускаю пальцы в жесткие, длинные волосы, ногтями царапая кожу головы. — Мне просто нужно потрахаться… а потом поспать.
— Глупая! Дурь такую несешь, что я не узнаю милую Рокси, — отпихивает подальше.
Я снова лезу на рожон. Льну к мощной шее, вдыхая умопомрачительный запах дорого парфюма. Я лечу в небытие, вообще ни черта не соображаю. Меня как будто подменили. Пересадили в моё тело душу грязной шлюшки. Кто-то другой управляет моим разумом, моим телом, но не я точно.
Шрам набирает в грудь побольше воздуха, чтобы опять на меня наорать, но я набрасываюсь на мочку его уха и начинаю её сосать. Он стонет, забывая, что хотел рыкнуть. Глаза закатывает, хрипло постанывая от удовольствия.
— Что мне с тобой делать? Домой к отцу нельзя, тебе влетит…
Дыхание зверя учащается. Я бросаю взгляд ниже и вижу, как его огромный член собирается порвать джинсы. Молния вздулась, а швы трещат. Орган у него внушительный. Такой большой, как сочный и спелый банан.
Хочется его потрогать, избавить от тесноты, выпустить могучее достоинство на свободу, чтобы полюбоваться главным органом чемпиона. Хочу узнать, почему девчонки кипятком писаются от великого и непобедимого Шрама, выстраиваясь в очередь, чтобы быть оттраханной королем ринга.
Моя рука против воли падает на бугор здоровяка и с силой его сжимает. В ответ я слышу утробный стон. Орган бойца жжет мою ладошку даже через плотную ткань.
Шрам уже полностью мой. Так сильно возбужден, что вот-вот и сорвется.
— Отцепись, будешь жалеть об этом! — шипит боец, но не бьет меня по руке.
Знаю, что ему тоже чертовски сильно меня хочется.
Кто бы меня остановил?
Боюсь, сейчас наделаю глупостей, а когда протрезвею, буду жалеть. Но желание настолько мощное, что я не могу бороться с клятой жаждой.
Его член твердеет еще больше. Стоит как гора. Он сейчас огромный, а какой, интересно, в полный свой королевский рост? Надо проверить. Надо выпустить монстра из плотной блокады брюк. Ему ведь там тесно и больно.
— Я хочу тебе помочь, глупый… Я п-помогу. Тебе ведь больно. Ему там больно. Надо его освободить, — шепчу и нагло расстегиваю молнию.
— Ты нарываешься, мелочь. Ох как нарываешься!
Оттягиваю резинку трусов и ныряю внутрь.Там жарко.Хватаю толстый ствол и вытаскиваю инструмент наружу.О, боги!Вот это мамонт!Толстый. Сочный. Обжигающий.Пружинит и покачивается перед моим лицом.Целая бита.Нет. Автомат. Калашникова.Теперь понимаю девчонок-фанаток.Все они мечтают заскочить на такую изумительную длину.Вытаскиваю его и начинаю тщательно исследовать. Я никогда не видела мужских органов. Тем более так близко. Мне всегда было любопытно потрогать, пощупать, подергать главный орган мужского организма и познакомится с ним ближе.Он очень приятный на ощупь. Хоть и огромный, мощный, но бархатный. У него бархатный ствол и пышная, бархатная головка, которая щедро выделяет бесцветную, вязкую жидкость.Как завороженная смотрю на агрегат и начинаю действовать по наитию. Просто вожу рукой вверх и вниз. С каждым движением чувствую, как он твердеет, дергается, увлажняется.&mdas
— Доброе утро. Пришла в себя?Слышу шаги. Потом ещё какой-то звук. Как будто кто-то шторы распахнул.Да, я была права. Яркий свет ударил в лицо, заставляя глаза зажмурится.Этот голос… Только не ОН.Тру веки и сажусь на кровати.Тело шатает, в горле пульсирует неприятная сухость.Ой-й-й, блин!Как же жутко болит голова.— Таблетка и стакан воды на тумбочке.Массивная фигура великана замирает напротив кровати.Я окидываю Шрама взглядом с ног до головы.Ух, вот это тело!Самая шикарная мужская фигура на свете.Эталон мощи, грации, дьявольски-опасной красоты.На нем сейчас надеты серые спортивные штаны и белая футболка, облегающая каменные бицепсы и граненые кубики пресса.Уши вспыхивают жаром.Эти просторные хлопковые штаны очень четко натягивают большой и толстый орган. Выглядит развратно и сексуально…Господи, Рокс, ты больная?Ну чт
Спустя несколько дней.Я сижу как узник, запертый в тюрьме. Жизнь превращается в одну сплошную и нудную рутину. Побег завершился провалом, я опять попала в лапы монстра, и он пригрозил мне, что если ещё что-то подобное произойдет, то он меня на полном серьёзе выпорет ремнём по заднице. Или наденет на шею ошейник с маячком.Шрам сказал, что придёт время и он меня заберёт. А пока я должна жить в родительском доме и жить обычной жизнью. У Шрама начинается тур поединков, он будет часто пропадать в командировках. Значит, свадьба отменяется. До тех пор, пока мне не стукнет двадцать. Что ж, еще не все потеряно. У меня в запасе есть несколько лет. Тогда мой покровитель завершит карьеру в кровавом спорте и сделает меня своей женой.Шрам привез меня домой, передал лично в руки Игорю, которому я показала язык. А потом убежала в дом. Если честно, то на какой-то миг я не захотела отпускать моего спасителя. Я почувствовала что-т
Я жду пока Данте свалит, а затем снова возвращаюсь к девушке, которая как бедная родственница забилась под лестницей, присев на диванчик.— На горизонте чисто? — хихикаю я и крадусь вниз по лестнице, жестом показывая охраннику палец, который прижимаю к губам.— Вроде того, — она дарит мне лёгкую улыбку, поднимается с дивана, шагает навстречу.Мы замираем напротив огромного панорамного окна, завешенного полупрозрачным белым тюлем.Я задумчиво буравлю гостью взглядом и уверенно спрашиваю:— Кто ты? Откуда?Девушка мается с ответом. Как будто что-то боится.— Местная я, — неуверенно лепечет, а потом вдруг переводит взгляд в окно, вздрагивая.Там, в беседке, в саду, мы замечаем какое-то движение.— Старая знакомая Данте, — добавляет, не отрываясь от окна, и хмурится.В саду мы видим приличное скопление людей и что-то, похожее на шумное застолье.Девушка напу
У девушки ступор. И шок. Она машет головой, будто пытается выбросить из памяти мои последние слова.— Не может быть. Они женятся… — с отчаянием в голосе шепчет она. Глаза девушки становятся влажными.Жаль её расстраивать. Очень жаль, что Данте вынужден взять в жены высокомерную выдру, а не этого милейшего ангелочка.Мой брат — кретин!— Вот так. Такие у нас, собственно, дела семейные. А ты расскажи что-нибудь о себе. Ты что, беременна? Кто там у тебя? В животике? И где отец ребенка? И почему Данте привёз тебя к нам?Я специально включаю дурочку. Раз Данте ей не говорил ничего, наверно у него есть какой-то план. Поэтому я сделаю вид, что тоже ничего не знаю. Ведь он только мне сказал. Больше никому. Наверно хотел поделиться своей тайной, а может и болью.Алиса резко бледнеет.Что-то не нравится мне это.— Эй, с тобой всё нормально? — я махнула ладошкой перед её лицом.&mdas
— Отправь её туда, откуда приволок! — гаркает мать. — Потом и выяснишь. Нечего ей тут делать.— Не могу. Вы же сами знаете: если об этом узнает кто-нибудь из шавок Шамиля, она пострадает. И ребенок тоже. А он — наша кровь. Он — часть меня. Он — и наша семья тоже.— Ты любишь её?— Нет. Мне нужен лишь её ребенок. Та ночь была ошибкой.О, кошмар!Хочется закрыть уши и бежать!Братик…Ну зачем же ты так?Надеюсь, ты просто притворяешься.Ведь если Данте признается в своих настоящих чувствах, Алисе точно не выжить. А так, есть хотя бы крошечный шанс, что отец даст шанс ребёнку родиться.— Принесите контракт! — командует Мирон, вмешиваясь в разговор.Через пару минут в комнату входит один из подчиненных и протягивает хозяину поместья красную папку. Все замолкают, пока мужчины вдумчиво читают договор.— Здесь ничего не сказано о
Спустя несколько месяцев.Время летит очень быстро. За этот период столько всего произошло, что можно было написать захватывающий бестселлер. Мы тесно подружились с Алисой, она стала мне сестрой. Отец принял решение… В итоге он решил, что Алиса станет суррогатной матерью, родит ребенка Данте и Аннет, а после исчезнет.Это жестоко. Бесчеловечно.Мой отец варвар самый настоящий!Потому что Алиса и Данте любят друг друга, но не могут быть вместе из-за воли отца и подписанного договора. Поэтому я не смогла закрыть на это глаза. Узнав о решении отца и о её участи, я помогла Алисе сбежать.Мы придумали, но, к сожалению, он завершился провалом. Ведь Алиса, сбегая, попала в когти врага. Хорошо, что Данте с Демиром вовремя пришли на помощь. Но Данте получил ранение, спасая Алису. Он мог погибнуть. Из-за нашей глупой выходки.В общем, какой-то замкнутый круг. Мы не можем отыскать выход из практически безнадёжной ситуации. Д
Под аплодисменты и оды поздравлений молодые медленно шагают по центру зала, направляясь к своему месту. Аннета светится от счастья, как полярная звезда, она улыбается своим подружкам, матери, отцу. Те в свою очередь улыбаются ей в ответ. В отличие от Данте. Его лицо холодное, как сталь. Оно ничего не выражает. Вообще ничего. Мраморный музейный экспонат. До безумия красивый как обычно. В каком бы настроении и эмоциональном фоне мужчина не пребывал, он всегда останется идеалом мужском красоты. Властный, суровый, опасный.Гости расселись. Застолье началось. Первым из-за стола поднялся хозяин жизни — Мирон Шахин. Он величественно вздёрнул голову, демонстрируя всем своё превосходство, лениво постучал вилкой для устриц по хрустальному бокалу – и в зале воцарилась мёртвая тишина.— Дорогие, мы уже выпили за молодых первый бокал в саду! А сейчас я предлагаю выпить в честь ещё одной радостной новости! — отец делает паузу, взглядом находит Алису. —