Часть 4 - Глава 20

XX

Мы вновь прошли в жилую комнату и приблизились к дивану, на котором спала девушка.

— Не зажигайте света, — шепнул мне клирик.

Он склонился к спящей и провёл ладонью по её лицу от подбородка ко лбу.

— Maid, awake,[1] — сказал он вполголоса.

Девушка открыла глаза. Мужчина, напротив, закрыл их и, шевеля губами, беззвучно проговорил неизвестную мне инвокацию, которую, вероятно, обращал сам на себя, потому что, открыв глаза, он изменился. Жесты его стали плавными, женственными, посадка головы тоже неуловимо поменялась.

Выйдя на середину комнаты и сложив руки на груди в районе креста, он (она?) запел (запела?) голосом столь полным, густым и неожиданно высоким, что закрыв глаза, его можно было принять за женский альт. Это была детская песенка на очень простенький мотив из шести нот (до, до, соль, соль, ля, ля соль; фа, фа, ми, ми, ре, ре, до), но распетая так медленно, серьёзно, почти торжественно, что она з