– Задержало? – Глава величаво повернул голову к вновь прибывшим. – А что, есть какие-то временные рамки для моих передвижений, о которых я не в курсе?
От его тона у меня по спине пробежал холодок. Если бы не эта бесящая ситуация, в которой я находилась, я бы, пожалуй, поаплодировала мужику за высшую степень самообладания. Моему Игорьку стоит у него поучиться. Хм. Моему?
– Нет, для вас их, безусловно, нет, – ответил Роман, так как никто больше делать этого не собирался. – Но девушка должна пребывать в положенном для нее месте, и оно явно не здесь.
– Скажи, брат Роман, кто устанавливает правила Ордена? – Глава звучал обманчиво мягко.
– Вы, Глава, и Совет, – и без того напряженная поза Романа стала вообще деревянной.
– Ну, раз так, то я решил установить новое правило. Отныне наши потенциальные Дарующие не будут похоронены в тесных и душных кельях. Tempora mutantur, братья, и, думаю, нам
В квартире две спальни. Обе оснащены огромными платяными шкафами, но в них, понятное дело, нет ничего, кроме нескольких мужских банных халатов больших размеров. Совершенно новых, как и в том доме в России. Интересно, это получается, что и этот пентхаус, и тот дом, наверное, являются собственностью это странного Ордена и используются по мере необходимости теми его членами, кто в это время находится там? Типа, конспиративные квартирки, пароли, явки и чего там еще положено в этой шпионской лабуде? Вот любопытно, для Рамзина и остальных бизнес – это хобби, а основная профессия – защитник обыкновенный, или все наоборот? Если Рамзин так старательно убеждал меня, что лично он и остальные земляне чистопородные, то, может, они все тут какие-нибудь богатенькие придурки, объединившиеся в секту? А этот загадочный Орден, Восхождения, Дарующие, Светочи и что там у них еще – это просто дебильные обряды, у них принятые? Типа, нарисуют пентаграммку, заставят туда голышом улечься, о
– Погоди-ка! – возмутилась я. – Чего-то я не пойму. Что за Орден долбаных Защитников, которые прибор кладут на мнение защищаемых и ни во что их не ставят? Мне и Рамзин, и Глава этот сказали, что они рождены людьми, так с хера ли такое пренебрежение к себе подобным?Амалия нахмурилась и посмотрела прямо перед собой.– Да, они рождаются людьми, хотя изначально избраны, – подтвердила она.– Кем и для чего?– Скажи, что ты знаешь об устройстве мира? – проигнорировав мой вопрос, ошарашила меня Амалия.– В каком смысле? – потрясла я головой. – Если ты о том, что Земля не плоская и не лежит на спинах… кого там? Китов, слонов, стоящих на черепахе – то я ка
РамзинТемнота и тишина. Отсутствие хоть какого-то представления о течении времени. Но при этом ощущение нарастающего отчаяния от того, что оно протекает через меня, бездарно растворяясь в этой тьме и безмолвии. Да уж, в Ордене знают, что такое изоляция. Они стали мастерами по ее обеспечению за долгие века своего существования. Толстый слой камня и преграждающие заклятья обеспечивают абсолютное отсутствие звуков. Нет даже тихого шуршания крыс или других возможных обитателей темных, замкнутых пространств. Потому что их инстинкты и близко сюда не подпускают. Нет ни малейшего сквозняка, ни звука падающих где-нибудь капель. Ничего, что вносило бы хоть какое-то разнообразие или позволяло отмерять отрезки времени от чего-то до чего-то. Но не само одиночество причиняло мне муки. Не полное отсутствие запахов, звуков, ориентиров. Нет, не в этот раз. Не голод и жажда, призванные ослабить мое тело, замутить разум и сломить стремление к сопротивлению. Да и боль от въедающихся в тело оков
Мне понадобилось около полминуты, чтобы осознать сказанное Амалией.– В каком смысле нет в живых? – тупо переспросила я. – Не ты ли мне толковала только что про их силу, волю и героические достижения на благо мира во всем мире или даже всех мирах. Как, по-твоему, они это могут делать, будучи покойниками? Это они, типа, на поприще спасения мира так подорвались, что склеили ласты или лапы, или что там им полагается? Или у них просто срок службы истек, и ты так образно выразилась?Губы Амалии неожиданно дрогнули в легкой улыбке.– Нет, Яна, это ты у нас одаренное создание в деле создания весьма красноречивых и доходчивых образов. Так что я даже не буду и пытаться с тобой сравниться.Ну, в принципе, да. Меня иногда заносило, особенно когда злилась или
РамзинЯ расслабился и прикрыл глаза, позволяя своему телу обманчиво бессильно повиснуть в оковах, и наблюдал сквозь ресницы, как огромная камера становилась тесной от прибывающих членов Совета и братьев, их сопровождающих. Громкие голоса, запахи чадящих факелов и их яркий после длительной тьмы свет отзывался болью в моей голове, от которой мутило все больше. Истощение физическое и психическое давало о себе знать навязчивым звоном в черепе и тупой пульсацией в каждой клетке уставшего организма. Но меня беспокоила не физическая слабость, а то, что сознание смазывалось и было слегка нечетким.– Я не понимаю, какая необходимость всем нам спускаться сюда! – громкий возмущенный голос брата Федерико, одного из членов Совета и близкого друга отца, резал слух. – Нам и раньше случалось разбирать проступки братьев. Но тогда мы без проблем делали это наверху, в главном зале, а не набивались как проклятые селедки в бочке в душную нору под землей.– Д
Как описать ощущение чьего-то насыщенного присутствия, от которого покалывает кожу, хотя ты не можешь видеть, не чувствуешь запаха или прикосновения? Ты просто знаешь на некоем первобытном подсознательном уровне, что тот, на кого реагирует каждое нервное окончание в твоем теле и разуме, находится рядом. Это как мощнейшее статическое электричество, поднимающее каждый волосок, посылающее по коже болезненно-сладкие разряды.– Рамзин... – сонно бормочу я, не желая пока покидать замкнутое дремотное пространство. Хочу еще немножечко побыть там, куда никакие проблемы не могут добраться и существуют только ощущения. – Что, явился наконец разгребать то дерьмо, в которое втянул меня?Знаю, я должна сейчас на него злиться, может, даже врезать, чтобы сделать себе приятное, но пока еще чуть-чуть побуду сонной и доброй. Сильное, горячее тело медленно опуска
Я, пытаясь взять дыхание и чувства под контроль, упорно пялилась на мелкие осколки, в которые обратилась чайная чашка, но проиграла битву с эмоциями и с криком швырнула ей вдогонку еще и тарелку с выпечкой. Ярость, ослепительная, жгучая, перла из меня, искала выхода хотя бы в желании крушить, разбивать все, до чего сейчас могу дотянуться. Да как этот напыщенный ублюдок вообще посмел! Что он, на хрен, возомнил о себе? Тоже мне, психолог гребаный!Я понеслась на балкон, борясь с желанием заорать во все горло, что это долбаный Роман не прав. Не прав! Я совсем не такая!Прослушав запись, я согласилась поучаствовать в этой затеянной им игре. Да и почему нет? Не похоже, что появится Рамзин в костюме Бэтмена и спасет меня, несчастную пленницу, из этого притоноподобного Ордена чокнутых. Во-первых, потому что он сам один из них, а во-вторых – не упирался мне никуд
С первым же вдохом я хватанула полные легкие запаха такой ядреной гари, словно лежала посреди гигантского пепелища. Глаза как песком запорошило, и они отказывались открываться, в спину что-то давило и, похоже, давно, судя по тому, как болели ребра и позвоночник. Я попыталась вдохнуть глубже, чтобы определить степень собственных повреждений, прежде чем шевельнуться. Пересохшее горло тут же свело спазмом, и я закашлялась. Из глаз брызнули едкие слезы, потому как ощущение было, будто глотка рвется, как бумага, а в теле нет целых костей.– Что за на хер? – очень хотела сказать я, но вышло только какое-то глухое бульканье.Зато слезы, льющиеся потоком, стали возвращать мне способность видеть. А посмотреть было на что. Я лежала на круглом возвышении, сделанном из чего-то напоминающего цельный кусок кристально-прозрачного горного хрусталя, находящегося в ц