Share

Глава 7

И все-таки одной справляться было тяжеловато. От передвижения даже по квартире нога начинала болеть и не сразу проходила, когда я устраивала ее на диване. Дома не осталось хлеба, и молока едва хватило на чашку утреннего кофе. Значит, нужно собираться в магазин. А как это сделать, я пока представляла с трудом. До магазина всего-то метров сто от подъезда, но в сложившихся обстоятельствах они превращались в километр, а то и больше. Кроме того, за ночь подморозило, и то, что вчера было тающим снегом, превратилось в колдобины льда.

А еще мне мешали мысли. Вспоминался сон и дикая Вера. Никак не могла отвлечься. Не помогал ни телевизор, где, как обычно, не показывали ничего интересного, сплошная сводка криминальных новостей по всем каналам, ни книга, в которой приходилось несколько раз прочитывать одно и то же, чтобы уловить смысл.

Настроение мое лавировало между хандрой и жалостью к себе. Поторопилась я заверить бабулю, что справлюсь тут без нее. Как бы сейчас было здорово, если бы она хлопотала на кухне, иногда заглядывая в комнату и справляясь, все ли у меня в порядке. Но бабуля далеко, а мне как-то нужно взять себя в руки, чтобы не раскиснуть окончательно.

Ближе к обеду я поняла, что избежать похода в магазин не получится. Наташка у бойфренда, вряд ли сегодня вспомнит о больной подруге, а кроме нее надеяться не на кого.

Первый сюрприз меня ожидал, когда стала обувать сапог. Хоть голенище и выглядело широким, нога в гипсе была для него великовата, замок не сходился. Пришлось обмотать его поясом от халата - ничего лучше я не придумала. Дальше предстоял спуск по лестнице. И делать это на костылях было сродни мастерству эквилибристики. Каждый шаг можно приравнивать к подвигу. Я даже пересчитала ступени – их, оказывается, по одиннадцать в каждом пролете, не считая четырех цокольных.

Улица встретила ветром и мелким снегом. Как ни странно, идти было легче, чем я думала. Подморозило не сильно, ноги не скользили, а костыли как раз в меру проваливались в рыхлый ледок. Больше срабатывал страх, что если от нагрузки нога будет плохо или неправильно срастаться. Наверное, поэтому я хромала сильнее, чем следовало, и шла медленнее, чем могла бы.

- Женька, что это с тобой?

- Бандитская пуля, - ответила я Вале – однокласснице.

Она, как и я, сразу после школы устроилась продавцом в нашу стекляшку, как мы называли маленький продовольственный магазинчик. И хоть мы никогда не были подругами, парой ничего не значащих фраз перебрасывались всегда.

- А чего сама-то пришла?

- Да, бабуле нужно было срочно уехать.

- Ну ты даешь!..

Что хотела сказать Валя, я так и не поняла, да не больно-то и стремилась. В ее интонации я сочувствия тоже не расслышала, да и не нужно оно мне. Не зря мы с ней в школе не общались – видно, на разных полюсах находились.

Я купила все необходимое и поспешила, если можно так сказать, домой. Хотелось поскорее оказаться в тепле, разогреть борща, которого бабуля наготовила дня на три вперед, а мне одной – так и на всю неделю, наесться, а потом поспать. Дневной сон люблю с детства, еще с сада, а, учитывая, что полночи тряслась от страха, так спать хотелось еще сильнее.

Возле подъезда меня поджидал сюрприз в лице Захара. Совсем про него забыла. И, если не ошибаюсь, он собирался прийти вчера.

- Привет! А я-то думаю, куда все пропали. А тебе, значит, погеройствовать захотелось?

Он, как стоял, привалившись к машине, так и не сменил позы. Наблюдал, как я неуверенно ковыляю к крыльцу. Комментировать его едкую реплику не хотелось, поэтому я ограничилась коротким «привет». Как назло, разболелась нога, и каждый шаг давался с трудом. Невольно морщилась, что не укрылась от Захара.

- Давай костыли, - велел Захар, подходя ко мне.

Вот еще! А на второй этаж я взлететь что ли должна? Да и упрямство сработало и мешало мыслить логически.

- Зачем? – задала я, возможно, не самый умный вопрос.

Отвечать Захар не счел нужным - молча забрал у меня костыли и, подхватив меня на руки, понес в подъезд. Если я и хотела сопротивляться, то сил не осталось.

- Может, отопрешь дверь?

Действительно, чего это я – устроилась у него на руках и не замечаю, что мы уже какое-то время топчемся под дверью.

Дома Захар отнес меня прямиком на диван и помог раздеться. Прям, мать Тереза.

- Хитрая конструкция, - посмеялся он, расшнуровывая мой сапог. – Болит? – сочувственно поинтересовался, освобождая ногу.

- Есть немного, - вынуждена была признаться, с удовольствием откидываясь в подушки. Что ни говори, а за помощь я ему была благодарна. Если бы не он, неизвестно, как бы и сколько времени я добиралась до квартиры.

- Давай, укол сделаю…

Ну, уж нет! Этого только мне не хватало. Я представила, как Захар, на манер Наташи, делит мою ягодицу на четыре части, и чуть не рассмеялась.

- Не надо. Само пройдет. Уже проходит, - поспешила добавить, хоть это и не было правдой. Ногу ломило и выкручивало со страшной силой.

- Зачем героя из себя корчишь? Почему бабушка не пошла в магазин? – нахмурился Захар.

- Так нет ее…

Я рассказала ему, как бабуля была вынуждена уехать в срочном порядке. Захар какое-то время возмущался, что подруга бабуле важнее, чем собственная внучка. Пришлось дополнительно объяснить ему, что ситуация у тети Гали сложилась серьезнее некуда, что малыш там совсем беспомощный, и сама тетя Галя не встает с постели.

- Как видишь, не поехать бабуля не могла. Кроме нее им и помочь некому.

- Да уж… Ладно, я буду твоей бабулей, - усмехнулся Захар.

Тут я снова представила себе его в бабушкином переднике, жарящего блинчики, и не выдержала – рассмеялась. Потом мы смеялись вместе, когда я описала свои видения.

- Будем считать, что сеанс смехотерапии ты получила, - сказал Захар, вытирая слезы. – И я вместе с тобой…

- А тебе работать не нужно?

Перспектива, что он постоянно будет околачиваться в моей квартире, радовала все меньше. Сама не понимала своего отношения к Захару. С одной стороны, я была благодарна ему за помощь, с другой – не могла избавиться от мысли, что делает он все не просто так. Откуда взялись такие мысли, ума не приложу. Ничего подозрительного в словах и поступках Захара не было. Разве что, иногда мне казалось, что действует он через силу, словно заставляет себя. Но, опять же, это могло быть только игрой моего воображения. А может все дело в том, что не верила я в такую вот симпатию, на ровном месте. Скорее наоборот, начавшуюся с явной антипатии. В общем, я слегка успокоилась, когда Захар ответил:

- Нужно, конечно. И не собираюсь я у тебя торчать целыми днями. Но приходить навещать буду.

Вот и славно!

Захар ушел на кухню, подогревать обед. Я закрыла глаза и не заметила, как задремала.

***

Ох, как же больно! Волна накатила такой силы, что дышать стало нечем. Я вытянулась струной и не могу пошевелиться. Кричать тоже не могу. Живот, словно в огне, а тело покрыто ледяной испариной.

- Терпи, родная, так всегда бывает, - сквозь туман слышу голос матери. – Мы, бабы, все через это проходим и не умираем. Покричи, легче станет.

Зачем она говорит мне все это?! Зачем она вообще что-то говорит? Не хочу мучиться, не нужен мне этот ребенок. Как и отец его!.. Никто мне не нужен, как и жизнь сама. Получить бы сейчас забвение, как награду за все страдания.

Боль медленно отступает, и я смогла повернуть голову. Григорий трясется в углу, затравленно смотрит на меня. Как же он мне ненавистен!

- Пусть уйдет, - попросила я мать. Во рту пересохло, губы не слушались. – Пить…

Это все, что я успела сказать до новой волны боли.

Сколько длилась агония, не помню. В перерывах между схватками я бредила. Вот отец заходит в комнату и что-то говорит мне с улыбкой, той самой, о которой я успела забыть, потому что отец перестал улыбаться. Мама стряпает пироги… Протяжно мычит корова в хлеву. Хотя, корова мне вряд ли привиделась. Скорее всего, реальность наложилась на беспамятство. Так же временами мелькало озабоченное лицо бабки-повитухи - металась она с тряпками и тазами по комнате.

- Тужься, родная. Скоро все закончится. Тужься! – кричит мать. – Задушишь мальца!

Как же я могу тужиться, если не работает ни один мускул. Так ему и надо, пусть задохнется…

- Нужно доставать. Времени больше нет, сам не пройдет, - вроде, говорит повитуха.

Адская боль прорезает тело, и вместе с ней я слышу нечеловеческий крик. Кричу я, - успеваю подумать, проваливаясь в темноту.

***

- Вера, проснись. Вера! Да, что с тобой?!

Я открыла глаза, все еще ощущая боль. Рядом сидел перепуганный Захар.

- Что случилось? – Голос показался чужим, такой он был у меня хриплый.

- Ты кричала во сне?

- Я кричала?

- Ты орала, будто тебя режут на куски.

- Господи, какой кошмар! – Я наклонилась вперед и спрятала лицо в ладонях. – Это было так ужасно…

- Что было-то? Тебе приснился страшный сон?

Захар отвел мои руки в стороны и заставил посмотреть на себя.

- Что тебе снилось?

- Я хотела его убить.

- Кого?

Как я могу рассказать? Кто поверит, что во сне я живу чужой жизнью, если даже бабушка не придала этому значения? А Захар и вовсе решит, что я сумасшедшая. И потом, если рассказывать, то все сначала. А я не могу… снова пройти через это.

- Это был просто кошмар. Забудь, - как можно увереннее попыталась ответить я.

Какое-то время Захар продолжал меня рассматривать, а потом с тенью обиды в голосе произнес:

- Как хочешь. Сейчас кормить тебя буду. Не спи…

Через десять минут, когда я уже измучилась прокручивать в голове сон, Захар вернулся с уставленным подносом. Заставил меня удобнее сесть и положил поднос на ноги.

- Не очень удобно, понимаю. Но лучше, чем идти на кухню. Лопай, - велел он.

- Тут все, что ты нашел в холодильнике?

Такого разнообразного обеденного меню у меня еще не было. В центре подноса красовалась самая большая из глубоких тарелок борща с щедрой порцией сметаны. Бутерброды с маслом, колбасой, сыром… Варенье в маленькой вазочке. Гроздь винограда на блюдце. Остатки пельменей тоже в глубокой, но поменьше, тарелке и тоже улитые сметаной. И огромная чашка чая с молоком.

- Я все это должна съесть?

- Я помогу тебе, потому что, если честно, ужасно проголодался. И нанюхался к тому же…

- И что будешь есть ты?

- Если ты не против, то борщ. Обожаю такой вот – красный, густой… И чтоб сметаны побольше.

Определенно, у него талант смешить меня. Я чуть не расплескала все, пока смеялась. Захару пришлось держать поднос, пока не успокоюсь. Ну конечно, как я могла подумать, что столько борща он мог принести мне?

В итоге, Захар съел почти все. Я поклевала пельменей, насколько позволил вялый аппетит. Меня все еще лихорадило, то ли после вынужденной прогулки, то ли после сна.

Когда посуда на подносе опустела, Захар снова оставил меня одну – пошел прибираться на кухне и мыть тарелки. Вернулся через несколько минут и с видом сытого кота развалился в кресле. Меня неприятно кольнула мысль, что ведет он себя слишком по-хозяйски.

- Расскажи о себе, - попросила я, чтобы вырвать его из состояния послеобеденной дремы. Еще не хватало, чтобы он уснул тут.

- А что тебя интересует?

- Все.

- Вот так прям все? - рассмеялся он.

- Да все. Про меня ты знаешь много, даже в дом вхож. А про себя молчишь, как партизан.

Уточнять не стала, что в гости он пришел сам, никто его не приглашал. Может, в его семье так и принято, но меня воспитывали по-другому. И такое поведение я расценивала, как навязчивое и неискреннее.

- Про себя не интересно. Но если ты хочешь, то ладно. – Захар замолчал ненадолго, а потом продолжил: - Живем мы с мамой и сестренкой. Занимаюсь ювелирным делом. Бизнес неплохой, прибыльный, нам хватает. Институтов не заканчивал, как-то не получилось. А Ленка поступила в этом году, скоро первая сессия… Учится на бухгалтера.

И это все? По лицу Захара я поняла, что продолжать он не собирается. Не густо, мягко говоря.

- А сколько тебе лет? – Отставать я тоже не собиралась.

Что-то стало с его лицом, оно резко заострилось, или у меня галлюцинации. И во взгляде появилась затравленность, словно я попросила Захара выдать государственную тайну.

- Я спросила что-то не то? – вырвалось у меня, так напугала перемена.

Видно было, как он борется с собой, пытается совладать с чувствами. Постепенно лицо его приняло нормальное выражение, но напряжение из взгляда не исчезло, лишь спряталось поглубже.

- Все нормально, извини. Мне двадцать девять… Скоро будет тридцать.

- Скоро? Это когда?

Да что происходит? Он так сморщился, словно я спросила, сколько у него было любовниц. Странная реакция на невинный вопрос.

- В марте.

- Рыба или Овен?

- Второе…

Упертый, значит.

- А сколько лет твоей сестре?

- Восемнадцать.

Стоило заговорить о сестре, как лицо Захара сразу преобразилось – посветлело, на губах заиграла улыбка. Получается, нельзя говорить только о нем лично? Очень странно. Какая-то темная лошадка.

- А почему ты решил стать ювелиром?

- Я, как сорока, люблю все яркое.

Отшутился? Упорно не хочет рассказывать о себе. Ну и ладно, не больно-то хотелось.

Я откинулась на подушки и прикрыла глаза. Захар расценил это, как намек, что засиделся в гостях.

- Я пойду… Нужно еще поработать.

Хоть ничего такого и не имела в виду, но тихо порадовалась. Не чувствовала себя свободно при нем, чем-то он меня напрягал. Да и беседа наша не клеилась.

- Завтра зайду.

Как же… Помнится, в прошлый раз ты тоже это обещал, а не пришел. Не обещай, раз не собираешься выполнять. Хотя, мне-то что, придет он или нет?

Я настроилась скучать оставшуюся половину дня, но мне не позволили. Не успел уйти Захар, как прибежала Наташа. Она долго и в подробностях рассказывала про своего нового бойфренда, и как им живется в отсутствии его родителей. Уходя, настояла на уколе. Никакие сопротивления не действовали – обезболивающее вколола практически силком.

- Вдруг разболится, что делать будешь?

В общем-то, я была даже благодарна ей, потому что после прогулки боль так и не прошла, а лишь притупилась. А вот после укола сразу полегчало.

Вечером меня навестили с работы. Пришли Наталья Владимировна и Светлана Львовна – наши бухгалтера. Они принесли мой любимый шоколадный торт. Мы долго пили чай и говорили, говорили, пока они не пересказали мне все наши новости и сплетни.

После непривычного наплыва гостей я так устала, что уснула при включенном телевизоре. И, слава богу, в этот раз мне ничего не приснилось.

Related chapters

Latest chapter

DMCA.com Protection Status